Харриган невольно обрадовался, что се холодное, презрительное молчание сменилось привычными язвительными выпадами.

— Да все очень просто. Я понял, что мы можем вот так скакать, пока не загоним лошадей. Вам от нас не уйти, нам вас не догнать. Так что я решил положить конец этому безумию.

— Мне следует выразить бурный восторг от вашей гениальности?

— Зачем? Просто остановитесь, или я застрелю вашу лошадь.

Харриган молил Бога, чтобы Элла поверила этой беспардонной угрозе, иначе ему придется поставить на кон жизнь ни в чем не повинной кобылы.

Элла с открытым ртом уставилась на него, отказываясь верить собственным ушам. Она нисколько не сомневалась в том, что Харриган не успокоится и продолжит погоню. Но что он способен на такую жестокость, ей и в голову не приходило. На ранчо Луиза и ее ребята могли пойти на то, чтобы пристрелить лошадь, лишь в самых крайних обстоятельствах. Но Харриган горожанин и скорее всего способен выполнить свою угрозу.

Элла быстро прикинула все возможности и, ласково похлопав кобылку по шее, направила ее в сторону Харригана. Она слишком полюбила Полли, чтобы ставить ее жизнь в зависимость от решительности ирландца.

Капитуляция не вызвала у нее таких уж сильных душевных терзаний. Элла прекрасно понимала, что шансов уйти от преследования почти не было, Погоня и вправду могла закончиться загнанными лошадьми и отсутствием победителя. Харриган в любом случае остался бы в выигрыше, угрюмо думала она, подъезжая к своим преследователям. Когда Махони протянул руку и взялся за поводья, Элла вяло обругала его, не обратив никакого внимания на притворно возмущенный взгляд.

— Ну что ж, мы покрыли намного больше миль, чем мне хотелось… — начал Харриган, когда они двинулись в обратный путь.

— А вы не можете заткнуться, а? — устало проворчала Элла, решив, что достойно проигрывать она не умеет.

Харриган и ухом не повел и продолжил:

—…но не в том направлении. Думаю, сегодня нас хватит только на то, чтобы добраться до соседнего города. Послушайте, а вы, часом, не пытаетесь тянуть время в пустой надежде, что ваша безумная тетя нас все-таки догонит?

— Такое мне и в голову не приходило.

В душе Элла пожалела, что как-то упустила это из виду. Харриган, сам не ведая того, подарил ей интересную мысль. Постепенно она начала понимать, почему все ее помыслы были направлены на то, чтобы сбежать. Она бежала отнюдь не от Гарольда, а от Харригана, от жгучей обиды, предательски нанесенной ей, когда она вся трепетала в его объятиях. Теперь Элла знала, что Махони искренне думает, будто это всего лишь одна из ее многочисленных попыток обрести свободу. Девушка испытала облегчение, поскольку боялась, что он догадается о той власти, которую приобрел над ней.

То, что они собирались направиться в другой город, начало ее беспокоить. Новый город, — значит, очередная гостиница, которые разрослись вдоль железной дороги, как сорняки, а Харриган по-прежнему старался держаться поближе к рельсовым путям. Если будет ночевка в гостинице, значит, ей снова придется делить номер с ирландцем.

Элла твердо верила, что нанесенное оскорбление поможет ей устоять перед его чарами. Будет хуже, если Харриган извинится и убедит ее, что искренне раскаивается в случившемся. Она прекрасно понимала, какие гадости можно наговорить в сердцах, когда в глазах темнеет от злости, а потом горько сожалеть об этом. Элла боялась, что искреннее раскаяние Харригана пробьет брешь в ее обороне.

Вот тогда для нее и начнутся настоящие неприятности. Ее страсть к нему лишь разгоралась. Конечно, было неистовое, сводящее с ума желание любовной близости. Но девушку страшило и другое, неизмеримо более глубокое чувство, которое могло свести на нет все ее героические усилия. В душе Элла знала, что, поддавшись страсти, она погубит себя, сдерживаемые глубоко внутри чувства захлестнут ее, и назад пути не будет. Трагедия заключалась в том, что она готова была отдать свое сердце человеку, который был на стороне ее врага.

Элла скорчила сердитую гримаску и устало опустилась в стоявшее у окна кресло. Как и обещал Харриган, к вечеру они добрались до следующего городка и остались там на ночевку. Утренняя скачка у всех отняла массу сил. И хотя было еще светло, никто не высказал желания добавить к пройденному пути еще несколько миль.

Как и в прошлый раз, Харриган снял два соседних номера, заказал ванну и оставил Эллу одну. В ожидании ванны девушка не преминула проверить двери и окна. Все они были надежно заперты. Она также заметила на улице двух подозрительного вида парней, которые явно наблюдали за выходом из гостиницы. Харриган скорее всего нанял их, чтобы со спокойной душой сходить с Джорджем к цирюльнику.

Услышав, как поворачивается в замке ключ, Элла подумала, не рискнуть ли еще раз — это все-таки лучше, чем сидеть и дуться на судьбу. Дверь распахнулась, и Харриган вошел в комнату лишь после того, как увидел, что она сидит у окна. Стало ясно, что второй раз одна и та же уловка не пройдет, не стоит и пытаться. По правде сказать, ей не особенно и хотелось что-либо предпринимать. После стольких неудач она чувствовала какое-то странное безразличие ко всему, похожее на обреченность. Пытаясь спастись, она лишь оказывалась все ближе и ближе к Филадельфии.

В молчании они поужинали, Харриган палил им обоим бренди и лишь после этого решился посмотреть Элле в глаза. Она напряглась в ожидании очередного удара судьбы, мысленно моля Бога дать ей сил. За все это время Харриган не раз безуспешно пытался вывести ее из ледяного молчания, получая в ответ лишь надменные взгляды или несколько сухих слов. Нельзя сказать, что Элла получала от этого удовольствие, но и сдаваться ей не хотелось.

— Элла, нам нужно поговорить, — сдержанно начал Харриган.

— Вот как? Я не знаю, что мы еще можем сказать друг другу, мистер Махони.

Он коротко и сухо рассмеялся:

— Ну вот, теперь я просто уверен, что поговорить необходимо. С самого утра от вас исходит такой холод, что я удивляюсь, как это еще снега нет. — Он взял ее за руку и не выпустил, когда она попыталась освободиться. — Извините меня, Элла.

— Позвольте узнать, за что? — Она оставила попытки выдернуть руку и теперь изо всех сил сопротивлялась желанию поскорее простить его. Одним простым извинением ему не отделаться.

— Элла, не притворяйтесь. Застенчивая глупость, делающая большинство женщин такими привлекательными, в вас откровенно раздражает.

Элла растерянно заморгала, удивляясь, отчего ей так приятны его слова, которые никак нельзя было счесть за комплимент.

— Вы дьявольски медоточивы.

— Элла, поверьте, я горько сожалею; сам не знаю, как мог такое сказать.

— Вы сказали то, что думали.

Она говорила сердито, но Харриган обрадовался тому, что Элла снова начала злиться. С ее гневом ему было гораздо легче справиться, чем с холодным молчанием, к которому ом просто не знал, как подступиться. Вполне вероятно, что Элла не из тех, кто легко прощает, но попытаться получить отпущение грехов стоило в любом случае. Пока она отказывается с ним разговаривать, ему рассчитывать не на что. Харриган молился о том, чтобы ему удалось убедить ее в своей искренности.

— Я так не думаю! Это было какое-то дурное наваждение. Вы имели полное право сказать мне «нет», а я не сумел принять это с достоинством. — Он вздохнул: — Предательство Элеоноры, коварство других женщин привели к тому, что я перестал вообще кому-либо доверять.

— Господи, опять вы за свое! Сколько же можно винить все человечество за проступки двух-трех мерзавцев!

Харриган недовольно поморщился, но согласно кивнул:

— Знаю, что это несправедливо, ведь я был знаком со многими очень хорошими женщинами. Но предательство больно ранит и буквально переворачивает твои взгляды на людей.

— Я вас не предавала.

— Согласен. Вы заехали мне ногой в лицо, били по голове, постоянно пытались сбежать, но не предавали. Чего не было, того не было.

— Вы же думаете, что я лгунья. — По выражению лица Харригана она поняла, что, несмотря на принесенные извинения, он все еще не был готов поверить ее рассказу о Гарольде.